Этот поезд в гогне
Песня Бориса Гребенщикова «Поезд в огне» появилась в 1988 году. Некоторые вульгарно трактуют ее как апологию демократических перемен: мол, проклятые коммуняки семьдесят лет гнобили нас и посылали на убой, пора стереть их с лица земли и вернуть эту землю себе.
Да, чисто хронологически это типично перестроечное произведение, предваряющее падение режима и распад СССР, но разве мог такой гуру, философ и эстет, как БГ опуститься до тривиальной антисоветчины? Конечно, нет. Даже если подобные коннотации и присутствуют, это явно поверхностный смысл для профанов. Мы же с тобой, уважаемый читатель, пойдем неизмеримо глубже, так сказать, по дантевским местам.
На самом деле, по тексту разбросано много подсказок – sapienti sat. Сбор всех погибших частей. Смерть, которую пьют и едят генералы. Если жизнь – это бой, а бой прекратился, значит, сражавшиеся умерли. Живые не могут вести войну семьдесят лет. Если кто-то строит планы на детей, значит, поколение их отцов мертво. Под звуки марша никого в прямом смысле не рождают, зато хоронят, как бы рождая для загробной жизни. Ну и обилие земли – в поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят, ибо прах ты и в прах возвратишься.
А центральный образ – поезд в огне, которым невозможно управлять и из которого невозможно сбежать – это определенно преисподняя. Именно там обретаются души павших бойцов – павших в войне с самим собой, то есть не сумевших побороть свое естество, свои грехи, и потому попавших в ад. Именно этих покойников собирает и готовится вывести на свет полковник Васин, совершивший акт катабасиса (descensus ad inferos, или сошествие в ад).
Показательна сама его фамилия, произошедшая от имени Василий – басилевс, царь, правитель. Этим титулом награждали не только византийских императоров (Византия – второй Рим, откуда Москва, ставшая Третьим Римом, позаимствовала православие), но и греческих богов, включая Аида, правителя царства мертвых. А его вечно молодая жена – это Персефона (Прозерпина), богиня плодородия и символ бессмертия души.
Ее также можно сопоставить с Женой, облеченной в солнце, из Откровения Иоанна Богослова, предвестницей Страшного суда. Толкователи отождествляют ее с христианской церковью в период гонений («церкви смешали с золой», как поет БГ). В XVI веке старец Псковского Елизарова монастыря Филофей в письмах к великому князю Василию III трактовал бегство Жены от дракона как обоснование преемственности между Византией и Москвой – и как раз дракона пронзают копьем на гербе города.
Наконец, чтобы закольцевать наше повествование и вернуть его в геополитическое русло, уместно напомнить, что именно венец из двенадцати звезд на голове Жены, облеченной в солнце, и стал прообразом двенадцати звезд на флаге Евросоюза. Таким образом, мы видим подтверждение приверженности Бориса Гребенщикова общеевропейским либеральным ценностям, аллюзии на которые содержатся на внешнем смысловом уровне композиции «Поезд в огне».
