Эффекты падемии в Нью-Йорке
Саша Бродский пишет из самого Нью-Йорка:
Обычно в Нью Йорке конец апреля – это уже конец весны и начало лета, когда люди ходят в маечках и на пляж загорать, а когда я приехал в Нью Йорк 25 апреля, я увидел глубокую зиму с черными ветками деревьев, прорастающими в мякоть серого неба, влажно нависающего над безлюдными улицами. И для полноты впечатлений горы неубранного мусора и соответствующий запах, витающий над ковидным Бруклином, который встретил меня в штыки.
Тем не менее я через пару дней оклемался и решил начать процесс адаптации с пробежки в 6 утра. Выбегаю и вижу, что мусор убрали, а на деревьях за ночь появилась густая листва. И тут в нос мне ударил свежий бриз с океана и я почувствовал, что эпидемия пошла на спад.Тем не менее самые страшные сцены я пронаблюдал после этого, причем наиболее тягостное впечатление на меня произвел общественный транспорт.
Ну метро, или вернее, сабвей – это вообще отдельная песня, и с моей точки зрения подземная сущность города Нью-Йорк, его кровеносная, лимфатическая и пищеварительная система, по которой носится “Летучий голландец” – поезд, ночью выезжающий из тупиков и хорошо известный бездомным. И одним из наиболее поразительных эффектов пандемии стали четыре часа с часу до пяти утра, когда бездомных выгоняют из сабвея и проводят дизинфекцию поездов, в том числе “Летучего голландца”, бестелесный экипаж которого издевался над чистильшиками, пока не выяснилось, что коронавирус поражает и их тоже – умереть они конечно не могут, но задыхаются по полной программе, и мне кажется, что это раскрывает глаза на те аспекты ковида-19, которые пока ускользнули от внимания нынешних ученых, зато были хорошо известны Менделю и Ламарку.
А про автобусы я уже писал, и закончить этот репортаж с петлей на шее с маской на морде я хочу рассказом о том, что главным лайфхаком бруклинцев, появившимся в результате пандемии, стала уже устоявшаяся привычка и даже навык запрыгивать в автобус, не касаясь поручней даже руками в перчатках. Причем мест сейчас как правило достаточно, и все сидят, не касаясь руками сидений, но пару раз я ехал в полном автобусе – и буквально все стоящие пассажиры вытаскивали салфетки и хватали поручни этими салфетками.
Но самое тягостное впечатление на меня произвела старушка с клюкой лет 72, которую я пропустил вперед и хотел помочь ей зайти в автобус, а она схватила свою клюку наперевес и запрыгнула в автобус как горная козочка, не коснувшись поручней от слова совсем.
