Кому нужен российский «биоматериал» и почему это не страшно
Слова президента России Владимира Путина о сборе «биологического материала» российских граждан вызвали широкий резонанс в средствах массовой информации и общественном мнении. С одной стороны, большая часть этих реакций была или шуточной, или истеричной, но с другой стороны, высказывание президента Российской Федерации высветили весьма устойчивую лакуну в массовом бессознательном, касающуюся вопросов генетики, болезней и целенаправленного воздействия на человеческий организм, которое возможно с использованием современных технологий.
Цитата с продолжением
Высказывание о «биоматериале россиян» было произнесено под проливным осенним дождём среди участников церемонии открытия памятника жертвам репрессий «Стена скорби» 30 октября 2017 года. Прошедшая церемония являлась одновременно и выездной встречей Совета по правам человека (СПЧ), члены которого задали президенту страны несколько острых вопросов. Отступление от темы беседы было сделано самим Владимиром Путиным — отвечая на дежурный вопрос по теме прав российских избирателей во время выборов, президент затронул тему «биоматериала».
«Некие лица с помощью системы видеонаблюдения в РФ собирают образы российских граждан с неизвестными целями», — сообщил собравшимся директор Российского общественного института избирательного права Игорь Борисов. По словам Борисова, он собрал данные, что 950 тысяч просмотров трансляций с участков в единый день голосования 10 сентября 2017 года были инициированы с IP-адресов, находящихся за пределами России. «Вопрос: для чего такое количество интересантов смотрит наши выборы и проводит видеозапись фактически образа человека, как он дальше будет использоваться с учётом тех технологий, которые сейчас существуют», — задал вопрос присутствующим член СПЧ.
«Некие организации собирают биологический материал наших граждан по всей стране. Причём по разным этносам и людям, проживающим в разных географических точках Российской Федерации», — ответил Путин, комментируя выступление Борисова. «Весь вопрос только в том, зачем они это делают, делают целенаправленно и профессионально. Мы однозначно являемся объектом пристального интереса. Относиться к этому, конечно, нужно без всякого страха: они пускай делают, что они хотят. Но мы должны делать то, что мы должны», — подытожил Путин своё выступление.
Заявление президента вызвало тут же самую активную реакцию в российском обществе — начиная от спекуляций на тему того, каким образом и где собирается такого рода «биологический материал», включая формы данного материала (от волос и слюны до более традиционного набора медицинских анализов) и заканчивая главным: а для каких целей (скорее всего — тёмных и преступных) производится данный сбор.
Немного теории и истории
Безусловно, человек, его тело и (в последнее время) его геном являются предметом пристального внимания учёных, бизнесменов и спецслужб. Так, современная криминалистика практически невозможна без чуда дактилоскопии — возможности практически 100%-ной идентификации того или иного человека по сумме отпечатков его пальцев рук, ладоней и, в редких случаях, пальцев ног и подошвы. С началом применения дактилоскопии вопрос установления личности преступника стал достаточно рутинной процедурой. За прошедший век (впервые преступника поймали с помощью отпечатков пальцев в 1902 году) без использования дактилоскопии практически немыслимо ни одно расследование, в котором органам правопорядка надо установить личности жертвы, свидетелей или же преступников. Связано такое широчайшее использование дактилоскопии с двумя научно установленными фактами — отпечатки суммы пальцев и ладоней уникальны для конкретного человека и неизменны во времени. Попытки же «удаления» дактилоскопического узора, которые предпринимались американскими гангстерами в 1930-е годы, закончились ничем — папиллярные линии просто восстанавливались на месте срезанной кожи. Интересным фактом оказалось и то, что даже среди однояйцевых близнецов дактилоскопический узор различен — несмотря на их полную внешнюю и генетическую схожесть, папиллярные линии на их пальцах всё же отличаются.
Вторым открытием науки и криминалистики был алгоритм распознавания лиц, широкое распространение которого произошло веком спустя после дактилоскопии — в начале 2000-х годов. Преимуществом системы распознавания лиц, которое сразу оценили спецслужбы, полиция и частные охранные структуры, были анонимность и массовость сбора первичной информации. Современный мир буквально утыкан системами внешнего и внутреннего видеонаблюдения (в англоязычных источниках часто именуемых Сlosed Circuit Television, CCTV— система телевидения замкнутого контура), в функции которых входит сбор данных визуального контроля улиц, объектов инфраструктуры, общественных зданий или охраняемых помещений. Кроме того, многие из систем CCTV подключаются ко Всемирной сети в режиме онлайн, являясь фактически общедоступными веб-камерами.
Распознавание лиц и объектов уже давно перестало быть фантастикой.
Нынешние программы распознавания лиц могут легко производить локализацию лица как на статическом изображении, так и на видеопоследовательности, сохраняемой системами CCTV, и с достаточной степенью вероятности идентифицировать того или иного человека даже по неподготовленному и «сырому» образу, который запечатлён системами в движении. Согласно последним исследованиям, у современных программ распознавания лиц на выборке от 100 до 1000 изображений, которые характерны для обычной CCTV-последовательности простой камеры системы наблюдения, ошибка в определении личности составляет не более 10%, чего уже вполне достаточно для сбора «образов граждан», упомянутых членом СПЧ Игорем Борисовым.
Мне нужны МОИ гены, биомаркеры и гаплогруппы
Впрочем, и дактилоскопия, и распознавание лиц не лишены своих недостатков. Для уверенной идентификации человека по отпечаткам пальцев для криминалиста необходимо наличие сразу нескольких отпечатков пальцев, в противном случае дактилоскопия может и не обеспечить требуемую точность. Кроме того, современные преступники прекрасно знают значение «пальчиков», применяя перчатки, скрывающие папиллярный узор, или же снимая оставленные отпечатки с ровных поверхностей с помощью растворителей или простого куска материи, чего вполне достаточно, чтобы убрать потожировой след.
Таким же несовершенным способом является и фото- или видеофиксация. В этом случае в качестве препятствия выступают грим, солнечные очки, капюшон, балаклава, а также плохое изображение камер или же краткая и неясная фиксация лица.
Однако в нынешнем мире уже вполне создана адекватная замена дактилоскопии и системе распознавания лиц. Как и ожидалось, генетический набор двух людей никогда не совпадает на 100%, за исключением редких случаев уже упомянутых однояйцевых близнецов, фактически представляющих из себя биологических клонов. Кроме того, ДНК-маркеры, по которым и определяется тот или иной человек, лишены недостатка, свойственного дактилоскопии, — для их уверенного определения достаточно минимальных образцов того самого «биологического материала». Нынешние технологии позволяют с помощью особой технологии, так называемой ПЦР (полимеразной цепной реакции), наработать из микроскопических частиц кожи, слюны или волос нужное количество уникальной ДНК, оставленной тем или иным человеком где угодно — на одежде, мебели, зубной щётке или же бытовой технике. При этом, как и в случае дактилоскопии, у ДНК-маркеров нет «срока годности» — сама по себе человеческая ДНК является достаточно «живучей» молекулой, которая легко сохраняется в сухих, естественным образом мумифицированных образцах (таких как отшелушившийся эпителий), а её состав является постоянным и неизменным за время жизни человека.
Отсюда, в общем-то, проистекает и практика современного генетического анализа — для устойчивой работы современного анализатора достаточно мизерных количеств генетического материала, которые обычно берутся в виде ватного соскоба из полости рта или с помощью подобных, столь же нетравматических процедур. Интересно и то, что стоимость такого анализа, так называемого генетического секвенирования, сегодня уже совершенно доступна большинству и давно перестала быть «блажью для богатых».
Так, известный проект компании Google, называющийся 23andMe, предлагает сделать анализ по предрасположенности к 114 болезням и определить статус носительства 155 наследственных заболеваний, а также сообщить информацию о возможных предках заявителя и дать ему персонифицированные рекомендации по питанию и спорту всего лишь за 14 900 рублей. Если же вы захотите самостоятельно получить полную карту вашего личного генома, цифра тоже не будет запредельной — сегодня у разных коммерческих компаний она составляет от 80 до 120 тысяч рублей.
Мне нужны ТВОИ гены, биомаркеры и гаплогруппы
Понятное дело, генетический набор того или иного человека является его неотчуждаемой собственностью и, можно даже сказать, «объектом авторского права». В конце концов, именно такие принципы применяются в отношении имени, фамилии и отчества или же лица. Каждый из нас вправе лишь сам распоряжаться этими атрибутами нашей личности, и неправомерное их использование, да ещё и с целью получения выгоды посторонними или же нанесения вам прямого вреда, является уголовно наказуемым деянием.
Поэтому логично, что сведения о личном геноме полностью подпадают под категорию «персональных данных». Несмотря на то, что любой ДНК-код состоит лишь из стандартных нуклеотидов (AGCT — аденин, гуанин, цитозин и тимин), полная их последовательность в персональном геноме уникальна.
Как следствие, тут возникает и коллизия юридического и правового плана. Бесполезно «патентовать» отдельные нуклеотиды (как и нет авторского права, например, на буквы кириллицы). Минимальной единицей авторского права по отношению к человеческому геному, скорее всего, в будущем станет «генетическое слово», как, например, сейчас уже можно запантентовать какую-нибудь «Кока-Колу» или же «Самсунг», в то время как слова «кока» (название растения) или же «Самсон» (имя личное) никакими авторскими правами не защищены.
Исходя из этого, тем, кто сегодня идёт на процедуру добровольного генетического сканирования, надо задумываться над вопросом авторского права. Кто знает, может быть, в ваших генах заключено чудодейственное лекарство от рака? Может быть, вы хотели бы подарить его людям, а не отдать алчной корпорации, которая «отодвинет» вас от результатов исследования и объявит ваш уникальный ген своей личной «кока-колой»?
Поэтому, скорее всего, уже в ближайшем будущем со стороны российского государства будет сформирована та или иная «охранительная» концепция по отношению к «биологическим материалам» граждан, подобно тому весьма неприятному для западных компаний законодательству, которое присутствует в части охраны персональных данных. Кстати, надо сказать, что этот в своё время непопулярный закон уже действует: если в 1990-е годы утечки персональных данных были практически обыденностью, то нынешний закон сразу переводит любые несанкционированные действия с вашим «виртуальным образом» в уголовную плоскость, что весьма значительно ограждает активность преступников. С другой стороны, государственный контроль за персональными данными оказался весьма эффективным — никакое «всемогущее ФСБ» не «барыжит» продажей персональных данных россиян, чем пугали критики принятия такого рода закона.
Так всё-таки, а где наши страхи? И где генетическое оружие?
Наиболее истеричной реакцией на выступление Владимира Путина, безусловно, являлась очередная волна ажиотажа вокруг «генетического оружия». Мол, опять от нас «власти скрывают» очередной виток глобального противостояния или же, наоборот, «расписываются в своей полной беспомощности» и «технологической отсталости России».
Во-первых, надо сказать, что в вопросах сравнительной генетики у России достаточно прочные научные позиции — российская генетика находится на переднем крае мировой науки. Слабость России пока что ощущается в технике и технологии, так как большая часть оборудования и активных веществ пока что производится за рубежом.
Во-вторых, сама по себе страшилка о «генетическом оружии» является плодом массового бессознательного. В современном мире у всего человечества слишком сходные генетические наборы, чтобы создать некий «русский вирус» против «русского генома».
Да, некоторые из генетических маркеров делают популяцию того или иного народа более или менее восприимчивой к болезням, вирусам или паразитам. Так, например, известным фактом является то, что среди африканского населения широко распространена мутация, которая делает их невосприимчивыми к малярийному плазмодию. С другой стороны, та же самая мутация отвечает за генетическое заболевание серповидной анемией, являющееся платой африканцев за устойчивость к малярии. Точно так же, например, известно, что люди с четвёртой группой крови более устойчивы к холере, которая в Средние века была сильно распространена в Европе и обусловила отбор людей с такой редкой группой крови (и даже, возможно, её возникновение). С другой стороны, люди с четвёртой группой крови оказываются наиболее подвержены риску той же малярии. Попав в экваториальную Африку, они просто заболевали там пачками и часто погибали до открытия хинина.
Мы все — удивительное собрание генов, но эти гены слишком перемешаны в человеческой популяции, чтобы вычленить в них какой-то один-единственный ген, который, во-первых, будет уникально «русским», «немецким», «американским» или же «африканским». Ну и тем более практически невозможно создать некий вирус или бактерию, которые будут бить именно по такой версии гена, но при этом совершенно не влиять на похожие копии подобных генов у ближайших соседей.
Поэтому, безусловно, интерес у транснациональных корпораций и западных спецслужб к «биологическому материалу» отнюдь не праздный. Для первых — это громадная естественная библиотека генов, ферментов и белков, в которой можно отыскать массу уникальных решений, созданных самой природой. Для вторых — это возможность классифицировать жителей России по определённым группам и даже получить полные генетические снимки нужных им персон. Как говорится, «в фас и в профиль», как и положено было в любом личном деле сто лет назад.
Конечно же, в такой ситуации отдельный гражданин страны совершенно не защищён от такого рода активности, особенно осуществляемой скрытно, анонимно и без оглашения конечной цели тех или иных генетических исследований или сбора пресловутого «биологического материала». И тут участие государства в столь неоднозначной теме уже не будет казаться излишним, так как только сильное государство может общаться на равных с транснациональными корпорациями или противодействовать спецслужбам других государств. Ну а устранение или слабость государственного контроля однозначно ведёт страну к сюжетам «чёрной» Африки, которая знаменита своей «чёрной» трансплантологией и столь же «чёрным» рынком медицинских, биологических и прочих услуг.
Все люди на земле — братья. Конечно, пока это не касается криминалистики, вопросов авторского права, слежения за общественной безопасностью или же защиты персональных данных.
Создание генетического оружия практически невозможно. Западные корпорации собирают информацию о нас для исследований и в интересах спецслужб. Мы должны понимать, для чего именно, и обезопасить себя.
